Новости

02.06.2009

“Кто выживет после кризиса?”

Радио “Говорит Москва”: Отвечаем на вопрос “Кто выживет после кризиса?”

В гостях у Михаила Антонова Григорий Трусов, президент консалтинговой компании “Контакт-Эксперт”

М.А. – Тема нашего небольшого, но насыщенного разговора – “Кто выживет в финансовом кризисе?” Есть люди, есть профессии, которые востребованы, и есть профессии, которые не востребованы. Выживет ли вообще кто-нибудь?

Г.Т. – Конечно выживут. Человек, который падает с восьмидесятого этажа, на протяжении первых семидесяти девяти этажей может искренне верить, что научился летать. Это похоже на то, как жили наши компании на протяжении последних десяти лет. Им казалось, что они уже научились. Существует такая замечательная фраза, что наши установки определяют наши результаты. У потребителей была установка на рост. Они были готовы поверить, что дальше будет лучше, поэтому брали кредиты, надеясь, естественно, на то, что завтра они с ними рассчитаются. Установка на рост был в турбизнесе, который в свои планы закладывал всегда экспоненты роста и показывал, что следующий год будет лучше, чем предыдущий. Это, так или иначе, сформировало ту вселенную, в которой мы жили последние десять лет. На самом деле, мы не понимали, что летим вниз. Сейчас столкновение стало неизбежным. И это меняет наши установки. Потребители начинают вести себя по-другому, бизнес начинает себя вести по-другому. Потеряны цели в том смысле, что раньше для предпринимателей цели были выйти на IPO – те самые три буквы, которые стали уже ругательными. Также была цель войти в средний класс или улучшить свою жизнь. Сейчас цель – выживание. Эта цель является для многих скучной. И поэтому мы с вами видим то, что видим: пугающихся, недоверчивых потребителей, предпринимателей. Мы поняли, что подлетаем к нулевому этажу и столкновение неизбежно. И все стали сильно волноваться и задаваться вопросом: “Кто выживет?”

М.А. – А мы еще не упали, а только подлетаем? Мы сейчас на уровне какого этажа находимся?

Г.Т. – Этажа три пролететь нам осталось, но страшнее становится с каждой секундой, когда мы подлетаем к земле. Летом будет спокойно, а осень будет уже показательна с точки зрения того, насколько серьезно мы ударимся.

М.А. – С другой стороны, у нас в стране есть сказка про двух лягушек, попавших в кувшин с молоком. Кто-то лапки сложил и ушел ко дну, но многие пытаются барахтаться. Бог с ним, не вошел я в тот самый пресловутый мидл-класс. Да, я не буду снимать квартиру в районе Таганки, но есть прекрасные районы – Жулебино, Битцевский парк. Всегда можно найти какой-то выход.

Г.Т. – Взбивать сметану – это дело хорошее. А вас не раздражают такие публикации типа “Кризис в головах”? Или, еще лучше, “Кризис – это не только опасность, но и возможность”? Меня это раздражает ужасно.

М.А. – Но нужно же о чем-то писать.

Г.Т. – Да, нужно о чем-то писать. Но другое дело, что количество компаний, которых уже не спасти, растет. Это компании-зомби, компании, у которых подходят выплаты по кредиту первого июля, первого августа, а денег у них нет, оборудование в лизинге. Эти компании уже мертвы. Никакой кризис в головах, никакие возможности их не спасут, потому что это компании, которые доживают свои последние недели. Другое дело, что есть компании, которые могут остаться на поверхности. Про них уже можно говорить. Никакое количество дерганий компаний-зомби, ходящих мертвыми между нами, им не помогут.

М.А. – Я могу спросить с чисто человеческой точки зрения: вам жалко какие-нибудь компании? Я бы сказал, что, наверное, нужно было оценивать риски.

Г.Т. – Как у консультанта, у меня есть очень схожая с врачом компетенция: нельзя умирать с каждым больным. С другой стороны, конечно, их всех жалко. Люди пытались, старались и делали, но не у всех получилось.

М.А. – Проведу далее метафору с врачами. Приходит пациент, врач говорит: “Батенька, как вы себя запустили. И вы после этого снова хотите остаться здоровым человеком?”

Г.Т. – Многие умрут.

М.А. – Либо выживут, но будут в шрамах.

Г.Т. – Глобальный кризис недоверия. Как только мы переключили рубильник из состояния роста, когда мы были уверены, что все будет расти в состоянии депрессии и паранойи, то сама эволюция нас научила быть недоверчивыми. Доверчивые люди уже все на кладбище. Наша недоверчивость сейчас позволяет бизнесу брать так называемые индульгенции.

М.А. – Откуп за грехи. Раньше можно было взять индульгенцию у церкви, заплатив денежку, получали грамоту и считались чистыми перед богом.

Г.Т. – Кризис все спишет. Можно не платить, потому что кризис. Можно “кидать”, потому что кризис. Кризис – значит, можно не доверять. Потому что то, что происходит – это глобальный кризис недоверия. Государство боится бизнеса, потому что он будет уходить от налогов. Государство боится, потому что бизнес будет выводить капитал за границу. Будут ли увольнять людей? Да, будут. Государство боится потребителей, потому что будут покупать доллары и, вполне возможно, будут бунтовать. Получается, как в басне про лебедя, рака и щуку. Потребители со своей стороны тоже боятся государства. Будут ли их защищать? Нет, конечно. Будет ли бизнес поднимать цены? Да, будет. Бизнес боится потребителей. Будут ли они покупать? Нет, не будут, потому что потребители сидят и охраняют деньги. Это такая у нас профессия, которую занимают громадное количество потребителей, – охрана собственных денег. Это эволюционная ситуация, которая заложена в нас природой – быть недоверчивыми и индульгировать, позволять снижать моральную планку в ситуации кризиса – очень быстро нас приводит к тому, что мы с вами увидим осенью.

М.А. – А что мы увидим?

Г.Т. – Мы увидим промежуточное дно, под названием: “До чего мы сможем себя довести, как только мы опустили рубильник из веры в рост, в веру в то, что все плохо”. Мы увидим то, как предприниматели и потребители выбирают разные стратегии. Причем эти стратегии будут лучшими из представляющихся возможными. Эти стратегии будут отыгрываться. Первая часть предпринимателей и потребителей уйдут в шоковое состояние, что кризиса у нас нет. О чем здесь будет идти речь? О том, что Хемингуэй однажды разорился. У него в старости спросили: “Вы мудрый человек, как вы могли позволить себе дойти до банкротства?” Он ответил: “А как люди разоряются? Сначала постепенно, а потом внезапно”. И это постепенное состояние, когда мы говорим, что все хорошо, а потом это все на нас обрушивается, ведет к тому, что не удастся нам удержать тот уровень жизни. Это то, что приведет на кладбище много бизнесов и то, что обанкротит большое количество потребителей. И можно увидеть сейчас такие стратегии в головах людей, отыгрывающихся буквально каждый день. Вторая стратегия – это такой замечательный бег с пустой тачкой. Это люди, которые пытаются делать больше и лучше в течение кризиса, однако шестеренки там уже стерлись, там нет сцепки с рынком. И от того, что будешь делать не тридцать звонков, а шестьдесят, никакого эффекта не будет. Третья стратегия – обрезание всех возможных расходов. Это касается потребителей и предпринимателей. Увольнение людей и семейное сокращение расходов – это примерно одно и то же. Мы, так или иначе, пытаемся оставить абсолютно необходимый минимум для выживания. Мы рассуждаем: “Это мы себе сейчас позволить не можем, оставить этих людей мы себе не можем позволить”. Можно это делать? Можно. Но это не самая эффективная стратегия, потому что чаще всего мы обрезаем расходы не на основании критерия эффективности, но на основании любых других критериев. Кого сейчас увольняет бизнес – молодых. Но какое отношение возраст имеет к тому, кто принесет прибыль через год? Молодые могут принести невероятную прибыль компании буквально через год-два, но их уже уволили. Или увольняют тех, кто получает больше всего. Но какое отношение зарплата имеет к тому, что человек может сделать через год?

М.А. – Самомнение человека. Он рассуждает: “Я на меньшее не согласен, потому что я знаю, сколько я стою”.

Г.Т. – Это правда, но все равно это разговор о том, используем ли мы критерий эффективности или используем другие критерии: лояльности, выслуги лет. Эти все другие критерии, которые при сокращении персонала ли, проектов ли, собственных расходов чаще всего являются критериями не эффективности, а чего-либо другого. Есть еще стратегия истерики. Помните, в девяносто восьмом была замечательная шутка о том, что выход России из кризиса – Шереметьево 2. А сейчас говорят, что выход из кризиса – это Байконур.

М.А. – Я как раз в девяносто восьмом году “попал”: у меня была свадьба. Стол был маленьким, посидели миленько.

Г.Т. – А кольцо на пальце осталось?

М.А. – Конечно, нет. Кризис.

Г.Т. – Соответственно сейчас улететь некуда. Эта истерика под названием: “Что бы сделать, чтобы сделать?” Она не очень продуктивна, сильно сжигает силы. Есть еще одна стратегия, которую можно сейчас наблюдать – стратегия мародерства или стратегия развития. Те компании, которые более-менее себя чувствуют хорошо, дожидаются дна в других бизнесах или в недвижимости и пытаются забрать задешево то, что плохо лежит, потому что другим плохо. Такое тоже можно. Любые из пяти озвученных мною стратегий – это рефлекторные стратегии. Люди делают это, не задумываясь, потому что как только мир меняется, как только возникает неопределенность, то мы сразу начинаем уходить в состояние, которое нам наиболее привычно.

(Подробности интервью слушайте в аудиофайле)